«Кандидаты проходят тщательный отбор, включающий осмотр у хирурга, терапевта, психиатра и других врачей. Для тестирования выбираются наиболее здоровые и молодые особи, находящиеся в карантине неделю перед непосредственным испытанием и неопределенный срок — после. Чаще всего, конечно, мы ориентируемся на лунный цикл, но бывают и исключения. Контакты персонала и испытуемых во время карантина недопустимы. Безопасность сотрудников гарантирована» — из вводной лекции.

«Работа в «Вита Ностре» имеет ряд преимуществ, главное из которых — возможность убивать испытуемых» — неудачно пошутил один из коллег Эби после того, как оборотень впал в кому из-за введенной ему сыворотки. Позже он, этот оборотень, скончался, а шутка прижилась. Отчасти из-за ее циничности, отчасти из-за неудач, преследующих ученых. Конечно, лекарство от ликантропии — это не «таблетка от рака», но исследования ведутся так же долго и упорно, а «Вита Ностра» - не первый центр, занимающийся работой в данном направлении, но, определенно, самый результативный из них. Пока другие лаборатории пытаются искусственно заразить мышей, чтобы протестировать на них действие того или иного препарата, здесь тестируют сразу на людях. Точнее, на не-людях. Абсолютно нелегально. Никакого гуманизма. Однако недостатка в желающих не наблюдается. Сначала Эмбер восхищалась самоотверженностью  тех, кто добровольно соглашался на эксперименты над собой, зная о возможных последствиях, но оказалось, что все намного прозаичнее и меркантильнее: за однократное участие в тестировании оборотни получали столько, что могли не работать следующие лет 10. Если, конечно, будут в состоянии  потратить эти деньги. Те, кто не в состоянии, перестают волновать ученых, любые попытки Эби разузнать, что же становится с теми, кто не смог выжить, наталкивались на вежливое, но ледяное «это-не-ваша-проблема-мисс-Райт».  И мисс Райт перестала лезть не в свое дело так явно, сосредоточившись на своих прямых обязанностях, чаще всего довольно рутинных. Работа с испытуемыми — это скорее событие, волнующее и тревожащее одновременно. Возможно, именно эта формула сработает! Возможно, этот испытуемый погибнет. Пока механизмы заболевания не до конца ясны, поиск лекарства больше походит на русскую рулетку. И зачем Эби только вызвалась! Хотя, конечно, ей известно, зачем. Просто это интересно.
Кабинет, где проходит испытание нового препарата, похож на камеру: голые стены, минимум мебели, никаких украшений. Все лекарства и инструменты спрятаны под замок. Стулья, стол и больничная койка привинчены к полу. Тяжелая железная дверь и зеркало Гезелла отделяют этот кабинет, где предполагается содержать испытуемого, от небольшой комнатушки для исследователя. Здесь — несколько компьютеров и аппарат с кофе, потому что исследования имеют свойства затягиваться, а исследователь должен быть бодр. По инструкции, при испытаниях в кабинете должно находиться два сотрудника в сопровождении охраны, но на это чихать хотели, мотивируя это тем, что на исследователя никто не бросается, а работы много. Правда, охрана действительно иногда заглядывает, с одним из охранников, наименее индифферентным типом, Эби успела перекинуться парой слов.
— Вы довольно рано, мисс Райт, обычно все начинается в 11 утра.
— Да, я знаю, просто хотела еще раз все проверить, почитать документы на испытуемого, ничего особенного.
— Ааа, — только и протянул он, словно на это все тратится час.
Проверка прошла быстро, анамнез испытуемого был коротким. Молодой новообращенный оборотень, здоров, патологий не обнаружено. Единственный момент, настороживший Эмбер — записи психиатра.  Но, раз этого парня все-таки допустили, значит, все в порядке. Остается только ждать.

Из кабинета донесся приглушенный, но все равно довольно громкий голос испытуемого. Эби оторвала взгляд от папки с анамнезом и взглянула на него сквозь стекло. Странно, что ее не предупредили, что он такой шумный. Хотя, зная, как «тщательно» охрана ведет наблюдение, можно было и не удивляться, что они ничего не знают.
10:46. Хотя было еще рано, Эмбер решила больше не затягивать с исследованием. Сделав пометку о посещении карантина в бланке, она вошла в кабинет, заперев за собой дверь. Хитрая система электронного замка требует ключ-карту и четырехзначный код для входа, для выхода нужен только код, слава научному прогрессу!
— Доброе утро, мистер Деметр!  — поздоровалась она с максимально дружелюбной улыбкой, — Вы готовы? Меня зовут Эмбер Райт, и сегодня я буду вашим доктором.
Жестом предложив испытуемому занять место за столом, она села напротив, положив перед собой папку с документами — нужно сделать еще несколько пометок, взять согласие на участие в эксперименте, уточнить кое-что… Какой прогрессивной не была бы «Вита Ностра», от бюрократии даже ей не удалось избавиться.
—  Вы согласились стать испытуемым для исследования нового тестового лекарства, которое, как мы предполагаем, способно значительно снизить частоту и силу, кхм, эпизодов. О полном выздоровлении говорить пока рано, но наша команда уверена, что данный вариант сыворотки будет чрезвычайно эффективен. Вам не о чем беспокоиться, уверяю! Но, возможно, вы хотите задать мне какие-либо вопросы относительно процедуры испытания? Я с радостью отвечу вам.
С лица Эмбер не сходила улыбка, призванная и маскировать ее волнение, и успокоить испытуемого.
— Ах, да, я должна сказать вам, что если вы передумали, сомневаетесь в своем решении или, возможно, напуганы, сейчас самое время отказаться от испытания. В таком случае «Вита Ностра» попросит возместить стоимость вашего пребывания в комплексе, — уже чуть менее радостно добавила она, надеясь, что этот оборотень не передумал.

— Ах, если бы все испытуемые были такими сознательными, мистер Деметр! — с облегчением ответила Эби, которая уже приготовилась к штурму вопросов о предстоящем испытании. Она знала, что говорить, если кандидат будет спрашивать о последствиях эксперимента, о действии сыворотки и всем прочем, — ответы на все эти вопросы были в инструкции. Но инструкция формальна и суха, отделываться односложными предложениями от того, что добровольно согласился на роль подопытного кролика, просто жестоко (о жестокости самого мероприятия Эмбер предпочитала не задумываться, рационализируя так профессионально, что Фрейд был бы ею доволен).  Она мельком взглянула на экземпляры договора, проверяя, все ли необходимые поля заполнены, затем убрала документы в папку, надеясь к ним больше не возвращаться. Хотя самый сложный и ответственный этап был впереди, жуткие картины возможных вариантов развития событий перестали беспокоить Эби, она расслабилась, перестала так старательно улыбаться и придвинулась ближе, с любопытством глядя на оборотня. Он, похоже, тоже избрал улыбку и легкий флирт в качестве маскировки своего волнения, которое все равно прорывалось наружу, заполняя тишину ритмичным постукиванием пальцев о металлическую поверхность стола.
— Понимаете, в чем дело, Янош... я могу к вам так обращаться? Меня беспокоит то, что мы не знаем, насколько болезненным может быть действие сыворотки, скорее всего возникнет головная боль, жар, может подняться давление, менее вероятны мышечные спазмы и другие симптомы, — под "другими" следует понимать вообще все возможные симптомы от облысения до остановки сердца, но о таком говорить не принято, поэтому и Эби не стала углубляться в описание, — Я уверена, что вы храбрый и сильный человек, Янош, других бы просто не допустили до этого этапа, но я хочу попросить вас вот о чем: рассказывайте обо всем, что вы будете испытывать по ходу испытания, какими дискомфортными или болезненными не были ощущения. Вам не нужно стараться что-то скрыть, чтобы произвести впечатление. Обещаете?
В качестве подтверждения клятвы она протянула мизинчик — так, как поступала в детстве.

— Теперь, если вы позволите, я принесу сыворотку — она должна храниться в холодильнике до введения. А вы пока устраивайтесь на кровати поудобнее, вас ожидает долгая процедура! — Эби поднялась с места и направилась к двери, но, сделав буквально пару шагов, обернулась.
— Совсем забыла спросить. Вы же не боитесь иголок и капельниц? Потому что именно это я и собираюсь с вами сделать, — задумчиво произнесла она и хихикнула, осознав, как глупо это звучит, учитывая, что оборотень уже согласился на эксперимент и его ответ не будет иметь никакого значения.

Не прошло и пяти минут, как Эмбер вернулась в кабинет, держа в одной руке аптечку, подозрительно смахивающую на ящик для инструментов, а другой пытаясь вкатить штатив для капельницы. Конечно, стоило принести это раньше, но ведь ей так не хотелось прекращать кабинет в больничную палату! Зато теперь она шумно втискивается в дверной проем, придерживая тяжелую дверь ногой, и представляет, как  стремительно  падает мнение оборотня о ней. «Посчитает тебя неорганизованной дурочкой и будет прав!» — укорила себя Эби, краснея от стыда.
— Я тоже рада вас видеть, господин Деметр, правда, возникли технические накладки, — она едва не роняет штатив, зацепившись за угол стола, и шипит что-то нецензурное, оставляя многострадальную стойку в покое,  — Но я сейчас со всем разберусь, не вставайте!
Старательно отворачиваясь от испытуемого,  боясь встретить его взгляд,  она начинает вынимать из ящика все необходимое для инъекции, в последнюю очередь выкладывая на стол самое важное — сыворотку, непрозрачный пакет с металлическим отливом похожий  на те, что используют при химиотерапии, и начинает заниматься подготовкой процедуры, стараясь не суетиться. Перчатки. Дезинфицирующие салфетки. Почему нельзя нанять для этого медсестру? Повесить пакет с лекарством на штатив. Подкатить к оборотню. Нет, не так подкатить, этого еще не хватало. Жгут. Игла.
— Закатайте рукав, Янош, и смотрите в потолок, пожалуйста, — говорит мягко, пытаясь сосредоточиться  на процедуре, — И расслабьтесь. А руку сожмите в кулак, пожалуйста. Я быстро.
Эби чувствовала, как будто испытуемый улетает от нее куда-то, и это определенно было не действие лекарства — она только-только установила катетер. Доктор Райт нахмурилась, глядя на странное, отрешенное выражение лица оборотня, и, помедлив, позволила себе вольность, аккуратно сев на краешек кровати рядом с ним.  «Все-таки он боится, как бы не храбрился… Бедняга» — она прониклась жалостью, не забыв пнуть саму себя за неорганизованность. Ах, Эби, если бы ты знала…
— Как вы себя чувствуете, мистер Деметр? Рассказывайте обо всем, что ощущаете, это очень важно.

Когда-то давно, еще в школе, Эби прочитала фантастический рассказ о двух пилотах космического корабля, которые потерпели крушение на странной планете, излучение которой изменило их метаболизм: один из них стал перемещаться так быстро, что остальные просто перестали его видеть, а второй очень сильно замедлился, и когда ему захотелось чихнуть, его чих длился целую неделю. Эта ассоциация была настолько яркой, что Эби нервно улыбнулась, потому что сейчас она чувствовала себя именно так, как персонаж рассказа, стремительно проживший свою жизнь, пока второй пилот говорил что-то со скоростью один звук в день. Из всего того, что пытался донести господин Деметр доктору Райт, ей удалось разобрать только свое имя и слово «сон», повторенное несколько раз. Но это не точно.
— Никакого сна! — запротестовала она, — Мистер Деметр, даже не думайте!
Руку, которую к ней протянул испытуемый так медленно, слово прорывался сквозь время и пространство, она схватила  за запястье, пытаясь нащупать пульс. Ей это удалось, пусть и не сразу — так медленно билось его сердце, что было явно ненормально. Безусловно, это может быть вызвано тестовым лекарством, но скорость его действия потрясала даже Эби, страстно желавшую получить результат… положительный результат. «В крайнем случае, мы изобрели классное снотворное»  — подумалось ей, пока она настраивала скорость подачи сыворотки, установив ее на минимум. А  испытуемый тем временем, кажется, действительно уснул. Эмбер уважает чужой сон, но в этом случае спать и правда нельзя, поэтому она сначала легко похлопывает оборотня по щекам, а позже добавляет силы, размышляя о том, насколько это допустимо.

Удивление, тревога и смутное ощущение подвоха — не самое популярное сочетание эмоций для Эби, в контексте работы тем более, поэтому она только и может, что переводить взгляд с испытуемого, который выглядит так, словно полностью владеет ситуацией (в его-то положении!), на собственную руку, в которую вцепилась чужая. А в глазах, словно бегущая строкой, так и читается "что-вы-себе-позволяете". Оборотень есть оборотень, как говорят, даже если он выглядит так, словно не спал уже неделю, а рефлексы притуплены нестандартным коктейлем из серебристого пакетика, но даже сейчас Эмбер вряд ли сможет победить его в соревновании на ловкость. Только это ей пока однозначно ясно.
— Прошу прощения, господин Деметр, но это был совершенно оправданный поступок в данной ситуации, потому что мне показалось, что вы теряете сознание, — она безбожно врет, осторожно выкручиваясь из этого слабого захвата и отступая назад, так, на всякий случай, — Как я уже говорила, последствия могут быть непредсказуемы, и если вы впадете в кому, я бы хотела заметить это сразу же. Мы тут не в сериале "Доктор Хаус", когда все самое плохое с пациентом случается в присутствии бригады врачей и дефибриллятора.
Увеличение дистанции помогает избавиться от этого легкого испуга, вызванного неожиданным жестом и невнятным состоянием оборотня, но привычная улыбка не возвращается и не сменяет очень сложного выражения лица доктора Райт. Она хмурится и приглядывается к пациенту, пока он смотрит на нее так, как подросток, пойманный на краже в магазине.
— Если вы позволите, — Эби достает из кармана небольшой фонарик, лежащий в нагрудном кармане халата вместе с ручками, и осторожно возвращается к кровати, на этот раз без резких движений, медленно и размеренно, в ритме "просто уставшего" и "плохо спавшего"  испытуемого, — Необходимо кое-что проверить.
Она склоняется над оборотнем и успокаивающе кладет ладонь ему на лоб, делая паузу в надежде, что яркий свет не станет триггером для очередного пугающего жеста в ее сторону.
— Смотрите на меня, — негромко, но отчетливо произносит она, включая фонарик и проверяя реакцию зрачков. Хмурится еще сильнее. Проверяет снова. И без теста видно, что в зрачках пациента можно разглядеть всю вселенную, ибо они шире ночного неба. Но реакция есть. И других патологий нет.
Это подозрительно сильно напоминает приход, и Эмбер хочется пошутить про крайнюю степень везения оборотня, но молчит. Вздыхает. Проверяет, как много лекарства осталось ввести. Вздыхает. И сворачивает исследование, освобождая оборотня от пластиковой трубки капельницы, оставляя ему лишь крохотную дезинфицирующую салфетку и кусочек пластыря на сгибе локтя. В голове роятся мысли, но очевидно, что эксперимент необходимо прервать, и Эби собирает аптечку вместе с остатками сыворотки, уже формулируя защитную речь для отчета перед начальством.
— Вы можете спать, если так хотите. В крайнем случае нажмете на кнопку вызова.
В этот раз доктору Райт нечего сказать, стоя в дверном проеме.

Отредактировано Amber Wright (05-04-2017 23:46:37)

Тяжелая дверь плавно закрылась за спиной, электронный замок, издававший требовательный писк, удовлетворенно затих. Полумрак этого переходного помещения – от изоляции карантина к стерильному муравейнику исследовательского центра, - успокаивал. И Эмбер замерла, осторожно поставив тяжелую, уже не нужную аптечку на пол. Что сейчас будет? "Сначала нужно заполнить бумаги, потом найти кого-то, кто приглядит за испытуемым, пока меня будут отчитывать, потом нужно будет найти картонные коробки для хлама" — отвечая на незаданный вопрос, она уже составила мысленный to-do list, подразумевавший ее бесспорное увольнение. Прерывать эксперименты в Вита Ностре позволялось исключительно по серьезным поводам, например, апокалипсис и полное разрушение исследовательского корпуса: это довольно серьезно. Смерть испытуемого — так себе вариант, но со всеми случается, и система "вторичной переработки", ох, простите, исследования, уже налажена. Смерть исследователя - вообще не причина. Замените его кем-нибудь другим! Вас тут сотня человек в белых халатах, вы что, не взаимозаменяемы? Разные специализации? Чушь. Эби представила, как пытается объяснить, что испытуемый хотел спать, бодрить его искусственно было рискованно, а продолжать исследование можно позже, пусть и с измененными условиями... И рассмеялась. Перед ней стояла вполне определенная задача, с которой она не справилась. Доктор Райт медленно подошла к столу. Ее порыв вернуться в карантин и, наплевав на желания испытуемого, влить в него остатки сыворотки, а потом сказать, что все прошло идеально, был пресечен. И кому бы стало от этого лучше? Мы не собираем данные для публикации в научном журнале, зачем так грубо фальсифицировать результаты, пытаясь прикрыть свою задницу? Эби со вздохом упала в кресло и закинула ноги на стол, носком туфли подвинув клавиатуру в сторону. Монитор озарился светом и заставка с эмблемой «Вита Ностры» исчезла, уступив место записям с камер наблюдения. Две – карантин с разных ракурсов, одна – коридор перед кабинетом и еще одна – это помещение. Нелепая рекурсия: Эби смотрит в монитор, наблюдая за тем, как маленькая Эби смотрит в монитор… Испытуемый спит. Охранник прогуливается по коридору. Эмбер убрала ноги со стола и нажала на клавишу перемотки. 10 секунд назад она стояла у двери. Испытуемый спал. Охранника не было в кадре. 20 секунд назад она собирала инструменты. Минуту назад, две, пять… Серые нечеткие кадры стремительно сменялись, заставляя фигурки нелепо передвигаться спинами вперед. Эби наблюдала за событиями этого утра как в кино, допивая остывший чай из бумажного стакана, который оставила на столе.

— Зачем в туалете книга? Сомневаюсь, что за это время ты бы успел прочитать хотя бы страницу… Да, конечно, у оборотней стремительный метаболизм, но нет, — пристально вглядываясь в верхний правый угол экрана, пробормотала Райт, раз за разом пересматривая, как после ее ухода оборотень вскакивает с места и несется в туалет, захлопывая за собой дверь. Книга. Зачем? Медленно возвращается и ложится на кровать. Читает книгу. Читает руку. Выглядит это так, по крайней мере.
«Господи, Эби, как ты сумела дожить до своих лет, если ты такая глупая? Дети с твоим уровнем интеллекта умирают, проверяя миф о сладком вкусе ртути…»
И зрачки шире ночного неба… Конечно. Смутившая ее запись психиатра — нечеткие формулировки, «склонный к возникновению аддикций» без доказательств. Это такая врачебная этика? Или преступный пофигизм? И как испытуемому удалось пронести наркотики сюда? Никто не соизволил проверить его вещи? О, боже… Эби откинулась на спинку кресла. Могло произойти буквально что угодно, но из миллиона вариантов сочетания несочетаемого, допущенного непрофессионализмом докторов и охранников, выпал именно этот. Колесо фортуны остановилось, сектор «сон» на барабане, несказанное везение! Вы можете удвоить свой результат в лотерее, выбрав условие «не сдавать коллег» или уйти с гарантированным выигрышем «я была на волос от гибели, а если бы он пронес с собой бомбу?».
«Я хочу прерваться на рекламную паузу, чтобы все обдумать» — отвечает Эби-победительница воображаемому ведущему шоу и подходит к темному стеклу, импровизированному окну в мир наркотического сюрреализма в декорациях больницы. Эби-победительница зависает на секунду, наблюдая, как испытуемый падает с кровати, перекатывается на спину, яростно шипя что-то на незнакомом языке, как его лицо перекашивается, а тело сводит судорогой, как он кричит от боли. Как он начинает обращаться. Быть специалистом по ликантропии, не посмотрев ни одного документального (снафф, по впечатлениям) фильма о том, как человек превращается в зверя, не возможно. Но видеть этот процесс наяву оказалось намного сложнее. Доктор Райт побледнела, «победительница» в ней рассыпалась прахом и сахарной пудрой. Оторвать взгляд было нечеловечески сложно, как и сделать хотя бы шаг в сторону, но хотелось забиться под стол в надежде, что все закончится само, без ее участия, или даже сбежать как можно дальше отсюда, прочь из безумного мира, где кто-то вынужден испытывать эту боль. Очередной полукрик, полурык. Эмбер вздрагивает и бросается к двери в поисках помощи.

Несколько охранников пытаются удержать оборотня, пока Эби дрожащими руками застегивает ремни, отказываясь от серебряных наручников. Кого-то толкают и он бьется затылком стену, сползает вниз. Человеческие крики и рык уже не человека отражаются от светлых стен палаты и обрушиваются на Эби, которая никак не может совладать с очередным ремнем. Ее отталкивают. В общем шуме ей удается выделить «что ты наделала?» и «вколи ему что-нибудь, он же нас всех убьет!». Она отрицательно мотает головой. Доктор Райт пятится к стене, опускаясь рядом с пострадавшим охранником. Осматривает его голову, что-то говорит остальным. Оборотень затихает. Охранники отступают. Кто-то пытается поднять ее на ноги, Эмбер соглашается и медленно идет к выходу.

нет смысла описывать происходящее, поэтому напишу: «у нас все хорошо»

Паника – это болото. Эмбер не умеет плавать и тонет в этом ощущении. Она не знает, что отвечала на вопросы о произошедшем, которые задавал ей начальник отдела. Смутно помнит, что охрана теперь будет непрерывно наблюдать за оборотнем.  Кажется, кто-то предложил ее подменить, но Эби отказалась, расходуя драгоценный кислород на оправдания. Прозвучала глупая шутка про «чудовище», которое «очнулось». Коллега Эби задумчиво потер подбородок, бросая взгляд на часы. Доктор Райт пожала плечами и вернулась к оборотню.

«Вот тебе набор хрипов, в которых смутно угадываются звуки, издаваемые людьми, сложи из них слово «пить» — отстраненно подумала Эмбер, прислушиваясь к тому, что пытается сказать Деметр. Постояла в углу несколько минут, наблюдая, как оборотень приходит в себя, как дергается, натягивая ремни. Как трясет головой. Как замечает ее. И только тогда она позволила себе отмереть, подойти ближе, взять пустой стакан с полки и пойти в ванную. «Пора брать себя в руки, дорогуша» — скомандовала она сама себе, разглядывая отражение в зеркале. Иллюстрация для брошюр «до и после наркотиков», с той только разницей, что употребляла не она. Эби опирается на раковину и начинает беззвучно рыдать.

— Надеюсь, вы все еще хотите пить, — подает Эмбер голос, медленно приближаясь к кровати, готовая, однако, бежать как можно дальше при одном только намеке на опасность, — Выглядите не важно, честно признаюсь.
Она протягивает стакан оборотню, переводит взгляд на ремни, сковывающие его, и озадаченно мдакает. Смотрит в камеру, надеясь, что на нее опухшем лице с красными пятнами лихорадочного румянца читается «все идет по плану». Она подходит еще ближе к оборотню, подносит стакан с водой к нему и… отдаляется. Доктор должна выяснить кое-что, пока никого нет.
— Если скажешь, что ты принял, я позволю тебе испить этой прекрасной холодной, свежайшей воды…

— Я бы с радостью, Янош, но ты напугал нас всех, поэтому тебе пока придется потерпеть, — Эмбер пытается говорить строго, но получается тон молодого педагога, только что покинувшего тепличные условия университета и попавшего в реальный мир "ищи-ко-мне-подход-я-же-бунтарь" подростков, — Мы так хорошо начали с тобой, ты хороший парень, зачем ты сейчас прикидываешься? Я знаю, что ты что-то принял, когда я выходила. Пока это знаю только я. Ты же не хочешь проблем, Янош?
Эби переходит на шепот.
— Ты влип. Я не представляю, что с тобой произойдет, если узнают остальные. Пока они не в курсе, и я надеюсь, что так все и останется. Потому что теперь из-за тебя выгораживать придется нас обоих.
Мда, теперь они действительно в одной лодке. Тонущей лодке, если быть точной. И один из невольных пассажиров отказывается грести. Доктор Райт в сотый раз за день вздыхает. Роль шантажиста ей противна, она же не солдат из "Абу-Грейб", в конце концов... К черту все. Плохой коп — не самая подходящая роль для Эмбер. Она наконец-то дает несчастному испытуемому (теперь, очевидно, пленнику) пить. С той стороны зеркала Гезелла предупредительно стучат и Эби вздрагивает, но остается на месте. 
— Что-нибудь еще? Воды? Почитать сказку? Оставить в покое? Ремни не отстегну — это теперь вне моей власти.

Видеонаблюдение без записи звука — это для галочки, а не для безопасности. Говори, что угодно, изображая спокойствие, и всем будет наплевать. Даже если ты ужасе. Симулируй заботу, когда не хочешь. И постарайся сделать вид, что ты полностью владеешь ситуацией. Эби замирает в опасной близости от хищника, и сейчас бы, следуя советам натуралистов, ей прикинуться мертвой, но вместо этого она ободряюще поглаживает оборотня по плечу. Слабоумие и участие. И толика искренней ненависти в глазах, за которую потом станет стыдно — Эби не ксенофобка, о нет, у нее есть все основания...
— Мне необходимо будет взять у вас кровь на анализ. Но я не хочу, чтобы кто-то нашел следы наркотиков у вас в крови, поэтому сейчас я возьму шприц с иглой, а вы изобразите вспышку агрессии. Кивайте. Я вас утешаю. Тогда анализ будет отложен, а вас на время оставят в покое.
Махинации с анализами — сложное дело, особенно здесь, где кровь будет исследоваться досконально (потому что "не до конца выясненный механизм действия" следует читать как "мы не знаем, как это работает вообще"), так что проще избежать забора крови. "Это даже не план!" — орет внутренняя зануда-Эмбер, которую никто больше не слушает. Эби смотрит оборотню в глаза, чего делать не рекомендуется, но сейчас хочется именно этого. Сколько в тебе еще человеческого? А во мне?

Доктор Райт приглашает охранника — "ах, мне так нужна ваша помощь, боюсь, я не справлюсь, он психует, вы же видели, но я должна взять немного крови" — радуясь, что ее начальник уже ушел.
— Ну что, господин Деметр, вы готовы? — ее руки до сих пор слегка подрагивают, что особенно заметно, когда она вскрывает упаковку со шприцем.

Припадок разыгран так талантливо, что Эмбер вновь пугается, а дрожь, поразившая кисти рук, кажется, распространяется на все тело. Мышцы сокращается в унисон со скоростью бешено бьющегося сердца, и даже сознательное напоминание о том, что это представление было ее идеей, не помогает успокоиться. Сильнее страха от наблюдения за происходящим только боязнь быть раскрытой.
Эмбер бросает на охранника умоляющий взгляд, когда он подходит к оборотню, что с рыком извивается на больничной койке. Охранник мешкает, не рискуя подходить ближе.
–  Может, намордник на него? – с хмурым видом предлагает он. Доктор Райт отрицательно машет головой, хотя ей и хочется заткнуть оборотня, чей маниакальный шепот до сих пор звучит в голове.
– Не позволю! Это варварский способ, – ее голос срывается, – совершенно недопустимый в данных условиях! Никаких цепей, намордников и прочей вашей атрибутики садиста. Мы выждем!
Она пытается быть убедительной, но выглядит совершенно раздавленной. Спасает только то, что она бросается в морализаторство, которым  и славится на работе. В данных обстоятельствах это оказалось весьма выгодным…
Далее следуют переглядки между Эмбер и охранником, охранником и его начальством, Эмбер и ее начальством. Порядок произвольный. Если сегодняшний день представить в виде отрезка, то точкой в его финале становится момент, когда доктора Райт на время отстраняют от испытаний («Ради вашего же блага!»),  а также сообщают, что текущий объем работ будет распределен между другими сотрудниками, поскольку ее состояние «вызывает тревогу». Непрофессионализм тоже. «Мисс Райт, я признаю, что работа не всегда ведется в соответствии с принципами, принятыми сейчас в научном сообществе, поскольку единственной нашей целью является скорейшее получение результата. Нервные срывы персонала и испытуемых совершенно не приближает нас к этому» – вот и все, что ей рассказали. Потом посоветовали отдохнуть как следует и вернуться на работу со свежими силами и холодным рассудком. Удивительно, что не уволили! Уже выходя из кабинета управляющего, она жалостливо попросила разрешения  продолжить работу с испытуемым, чтобы закончить дело с учетом всех ошибок. Ей ответили, что этот вариант будет рассматриваться.
Если только не поймут про наркотики. Правда, об этом она подумала лишь на следующий вечер, после того, как проспала почти сутки. И первое, что она сделала после пробуждения – проверила телефон. Одна из сотрудниц пообещала ей писать об изменении состояния оборотня, и в единственном сообщении было сказано, что все стабильно. Информативно до жути. Зато дает хоть какую-то надежду на будущее.
Следующие два дня тянулись крайне долго. В основном, из-за гнетущего ожидания новостей с работы. Неопределенность – еще одна вещь в списке под названием «Что ненавидит доктор Райт». Сразу после нарушения закона и, что даже хуже, правил контракта с «Вита Нострой». И ночных кошмаров, наполненных монстрами, иглами и наказанием.

Пятница. Доктор Райт, надевшая свой лучший брючный костюм, спешит на работу, уже на парковке начиная ощущать внимание сотрудников, обращенное на нее, но когда она оглядывается, все отводят взгляд. Дыхательные техники и одна из методик аутогенной тренировки пока еще работают, и Эби, как ей кажется, ведет себя естественно. Даже при разговоре с управляющим, которого удалось убедить в том, что она готова продолжить работу. Это оказалось просто – он и сам готов был спихнуть «сложного» пациента, судя по всему, именно из-за этого и не задав ни одного каверзного вопроса, к ответам на которые Эмбер подготовилась.
Карантинное отделение встретило ее довольно холодно, особенно когда она вызвалась отнести завтрак испытуемому – благовидный предлог сразу же направиться к нему. Обычно оборотни после обращения остро нуждаются в белке для восстановления истерзанного стрессом организма, однако предписанный другим ученым, доктором Миллером, рацион был на редкость скуден. Миллер козел, это было известно всем. Видимо, он еще и любит морить голодом тех, кто не соглашается выполнять его требования. О том, что Миллеру не удалось ничего добиться от ее оборотня, сообщила Эби ее приятельница в очередном смс. Но неужели все так плохо?..
В знакомом кабинете дежурили охранники – уже другие, незнакомые мужчины, устроившие доктору Райт подробный инструктаж. Очередной. Видимо, это расплата за ее истерику и сдавшие нервы, отныне – строгий контроль за каждым ее шагом и словом.

– Доброе утро, господин Деметр. Как вы себя чувствуете? – она ставит поднос на стол, пока охранники расходятся по углам палаты.