— Хм.

Комната. Точнее — квадратное помещение с заколоченными окнами. Стены — были белыми когда-то при Кеннеди, но теперь их разъела грязь, плесень и, кажется, на потолке виднеются следы протёкшей канализации.
Человеку в жёлтом костюме это не нравится. Но кто он такой, чтобы проявлять придирчивость при выборе апартаментов?
Потрескивают лампы дневного света. Человек в жёлтом костюме с минуту молча разглядывает их, слабо надеясь, что они прослужат без каких-либо оказий хотя бы следующие двадцать четыре часа.
Человек в жёлтом костюме проводит рукой по волосам, слабо вздыхает ещё раз (словно ждёт начала представления в театре) и бросает взгляд в центр комнаты. В центре комнаты — приваренный к полу железный стул со спинкой, а к стулу привязан человек. Привязан по рукам и ногам крепкими ремнями, руки — на коленях, голова — бессознательно свесилась набок. Рот не заклеен.
Нельзя упасть, невозможно достать из рукава нож, нагнуться, топнуть ногой, вырвать стул и протаранить соперника. Даже если удастся (вдруг жертва — халк-полубог? — что будет жестким нарушением контракта) — железная дверь на кодовом замке, который знает только человек в желтом костюме. Тело обезвожено ровно настолько, чтобы не отбросить коньки, но и провернуть «эй, парень, я отлить хочу» тоже не выйдет.
Человеку в жёлтом костюме думается о том, что он, возможно, слишком скучный для того, чтобы изображать из себя плохого похитителя — никакой возможности для побега! — но после он вспоминает, что одну руку похищенного, все-таки, придётся освободить, и на душе сразу же образуется покой и благодать.

Подходит ближе, становится напротив, чуть наклоняется, рассматривает. У человека на стуле глаза закрыты, грудь мерно вздымается — спит. На секунду человеку в жёлтом костюме кажется, что он переборщил со снотворным, но в это же мгновение под закрытыми веками начинают бегать глаза. Просыпается, значит.

— Хм.

Ради него он взял короткий неоплачиваемый отпуск на неделю, чтобы посетить искусствоведческую конференцию в Нью-Йорке. Конференцию он, разумеется, посетил, и даже остался сравнительно доволен. В какой-то момент Америка показалась ему не такой уж и плохой страной (не суди о США по Нью-Йорку!). Но потом взяли своё шум (откуда здесь столько машин?), толкотня (откуда здесь столько людей?), а невкусный кофе и мешки мусора на улице добили трепетное сердце Ларса окончательно.

И, кажется, он видел крысу. Настоящую, живую, и вполне себе счастливую крысу.
И как здесь только люди живут.

Похищение состоялось бы весьма прозаично — подгадать, покуда жертва будет возвращаться домой, очень аккуратно обезвредить, посадить в фургончик и отвезти, куда следует. Состоялось бы, если не собака. Пёс смотрел на Ларса, Ларс смотрел на пса — и в итоге в фургончике на одну живность стало побольше.
Хмыкнуть третий раз не вышло, потому что глаза человека на стуле, наконец-то, открылись. Ларс аккуратно выждал ещё пару мгновений, покуда жертва начнёт хоть немного соображать и сфокусирует свой взгляд на нём, и негромко, с присущей ему мягкой вежливостью произнёс:

— Здравствуйте, мистер Гидеон. Я — ваш похититель. Прошу прощения за то, что снял с вас свитер, он не пострадал. — Рука показала на аккуратно сложенное вязаное изделие на столе, на котором, помимо прочего, расположились некие медицинские принадлежности. — Если у вас щиплет глаза и вам хочется пить — то это побочные эффекты снотворного. Пить я вам не дам, равно как и не освобожу. Даже за большие деньги.

Он перекатился с пяток на носки, а затем обратно, и, глядя Гидеону прямо в глаза, доверительно добавил:

— И угрожать тоже не стоит. Предлагаю нам с вами общаться как двум взрослым людям, у которых связаны руки.

Отредактировано Lars Hoyem (07-03-2017 19:09:08)

— А вы и не будете, — примирительно заключает Ларс, — мы укладываемся в сроки, мистер Гидеон.
Он делает ещё несколько шагов назад, покуда его спина не упирается в стену. Достаёт телефон — простой, кнопочный, одноразовый. Личный смартфон предпочёл не брать — несмотря на защитную прошивку, кто знает, насколько любопытным окажется его заложник после освобождения.
Смотрит на часы (звонок состоится через сорок пять секунд), смотрит на потолок (лампы опять предательски трещат), скользит взглядом по Гидеону (боится, но виду старается не подавать). На лице Ларса появляется тень усмешки, когда он вспоминает, сколько сильных мира сего поразительно менялись в лице, когда осознавали, что — вот оно — последний миг их скучной жизни, лезвие, вежливое «счастливого пути». Некоторые успевали выплюнуть что-то про деньги.
Хех, деньги. На счету Ларса их уже столько, что он мог бы… А ведь он никогда не задумывался о том, что он мог бы! Он прислушивается к себе — никакого эмоционального отклика. Ничего, что люди называют «честолюбие», «жадность»…
Звонок. Дефолтная нокиевская мелодия.
Нажимает кнопку сброса и набирает короткую смс с одним только ему известным содержимым. Подходит к столу, кладёт «нокию» рядом со шприцем в упаковке.
— Вы левша или правша? — Снимает пиджак, и через мгновение он оказывается аккуратно сложенным рядом со свитером. — Хотя, можете не отвечать.
Покуда Ларс неторопливо закатывает рукава рубашки, он неотрывно смотрит на Гидеона, разглядывая того со скучным интересом герпетолога, перед которым — маленькая вскрытая лягушка. Лапки прибиты крошечными иголочками.
— Рекомендую не делать резких движений, — Хёйм нависает над Гидеоном, освобождая его правую руку от ремня, — вы меня вряд ли одолеете, а причинять вам лишний вред не в моей компетенции.

Отредактировано Lars Hoyem (13-03-2017 20:26:22)